Улица Армянская

Коренного армянского населения в Саратове было немного. В 1913 году в губернском статистическом отчете, фиксировавшем в том числе и количество представителей разных вероисповеданий и национальностей, значится всего 451 человек армяно-григорианской конфессии. Собственного культового здания типа церкви или молельного дома армяне в Саратове не имели. Но роль их в повседневной жизни города и особенно в торговой ее ипостаси всегда была значительной, поскольку многие приезжавшие и долгое время проживавшие в нашем городе купцы и коммерсанты были армянской национальности. В Саратове была даже улица Армянская (ныне Волжская), названная так по национальной принадлежности владельца одного из приметных домов на этой улице, бывшего для нее своеобразным ориентиром и отправной точкой. Находился этот армянский дом на пересечении нынешних улиц Волжской и Некрасова, на месте магазина, получившего известность как «Салон новобрачных».

Крупных предпринимателей-армян, владевших большими капиталами и недвижимостью, здесь не зафиксировано. Приезжали сюда, в основном, мелкие торговцы из Баку, Тифлиса, Еревана, владевшие небольшими лавочками на Верхнем базаре или в других местах города, где продавались традиционные кавказские товары: урюк, курага, арахис, чурчхела, чернослив, груша, миндаль, изюм. Одного из таких торговцев, содержавшем свою лавочку на Бабушкином взвозе, хорошо описал в своей книге «Братья Феврали» писатель Н.А.Минх, уроженец Саратова, в котором прошли его детские и юношеские годы.

Звали этого армянского торговца Каллуст Богданович Каламкаров. Деревянная лавочка его была живописной - по фасаду ее, в простенках между окнами и по нижней половине двери были нарисованы масляной краской невиданные в наших краях сады и деревья с сидящими на ветвях птицами и неправдоподобными зверушками. Над входной дверью, на черном фоне, большими золотыми буквами были выведены фамилия, имя и отчествовладельца, а также еще более крупная надпись: «ВОСТОЧНЫЕ СЛАБОСТИ». Сколько Каллусту Богдановичу не говорили, что на вывеске ошибка, он исправлять ее не спешил – считал, что этак лучше для привлечения покупателей.

Жил Каллуст Богданович одиноко в домике при лавке, отлучаясь из нее только для получения товара на волжских пристанях, что привозился пароходами от поставщиков в Баку и Астрахани. Был он человек пожилой, добрый и приветливый, охотно поддерживал беседу, говоря с немыслимым акцентом, но становился колючим и подозрительным, если чувствовал какой-либо подвох или насмешку. Особенно любили Каллуста Богдановича дети из соседних дворов, которых он часто угощал сладким изюмом или курагой, и если не было покупателей, забавлял рассказами из собственной жизни:

«Ах, дэть! Дарагой дэть! Как я жил! Эривань! Багато! Бил маладой, красывий! Таргавал Баку, Тыфлис, Эривань и даже Растов! Туркестан лавку имел! Эмир Бухарски балшой друг бил! Любил мине как брата! А я ему всякий тавар приставлял! Пысал мине, звал гости! Приезжай, Калус Багданыш, приезжай, джан! Пасматри как живу! Для тебе такой барышень у мине эст!»

Все знакомые Каллуста Богдановича хорошо знали, что диван его в жилой комнате кишел клопами, не дававшими спать бедному старику. Иной раз среди бела дня в открытом окне домика торговца можно было видеть Каллуста Богдановича, свисающего вниз головой с распростертыми руками. Это значило, что бедного старика так доняли клопы, что он, истерзанный ими, решал хоть немного отдохнуть днем. Он висел так часа 2-3 и всегда после подобного отдыха говорил, потирая руки: «Харашо поспал! Харашо! Обманул свалашей!»

Попытки продать свой диван соседу татарину Мустафе («Сматри какой apex - эт ни диван, а муфтамабиль») окончились полным фиаско - Мустафа про это обиталище клопов был наслышан и отказался даже потрогать старый клоповник. От полного отчаяния спасли Каллуста Богдановича сердобольные русские женщины-соседки, которые как-то вытащили диван на двор и крутым кипятком ошпарили все его закоулки, а потом с помощью мужчин перетянули пружины и сменили обивку. Радости хозяина «Восточных слабостей» не было предела. Он щедро отблагодарил всех участников ремонтной акции и теперь спал без помех, и всякий раз радостно восклицал, что жить ему стало «так лихко, так лихко, что литать магу!».

Обретались такие же небольшие лавочки с торговцами-армянами и в других районах города - в Улешах, в Монастырской слободке, в Очкино, на горах. Были их хозяева-армяне мирные и законопослушные граждане, в большинстве уважаемые соседями, честно и добросовестно трудившиеся на нелегкой избранной стезе - принося пользу себе и семьям из окрестных кварталов и являя пример взаиморасположения и взаимовыручки - так как это было во многих российских губернских и уездных городах.

Источник: Еженедельная газета частных объявлений «Недвижимость – Пресс-парк» по Саратову и области № 36 от 18.09.1997 года